Неугасающая память

Неугасающая память
Фото: magmetall.ru

Едва отметив своё 60-летие, он умер осенью 1973-го.

Спустя два года после смерти Бориса Александровича Ручьёва был открыт мемориальный музей в квартире, где поэт прожил последние тринадцать лет. И до сей поры музей-квартира Бориса Ручьёва остаётся единственным литературным музеем на Южном Урале.

Со временем интерес к поэзии и судьбе Бориса Ручьёва не угасает. К сожалению, не все факты его биографии изучены и осмыслены до конца. Особенно много "белых пятен" в колымском периоде жизни поэта...

Предлагаемая читателям "ММ" повесть журналиста и прозаика Николая Худовекова, написанная по рассказам Бориса Александровича, публикуется впервые. Рукопись этой повести передали в музей члены литературной студии "Зелёная лампа" из Белорецка, которой руководил поэт и педагог Алексей Новиков. На титульном листе написано рукой автора: "75-летию уральского поэта Бориса Ручьёва  посвящаю".

Долгие годы повесть хранилась у вдовы журналиста, поэтессы Нины Зиминой, которая и попросила юных краеведов передать рукопись в наш музей. Надпись, сделанная Ниной Зиминой, гласит: "В дар музею Б. А. Ручьёва, первоначальный вариант. В основу повести легли воспоминания поэта, переданные автору во время личных бесед".

  Наталья Троицкая,

старший научный сотрудник

музея-квартиры Б. Ручьева

Весенний ветер Эмтэгей

Тайга и самолёт... Из тайги его не разглядишь в вышине. А в иллюминаторах самолёта лишь голубая окрестность и чёрная, в белых пятнах, земля. Тайга тоже неразличима. И всё-таки самолёт и тайга, незримо друг для друга, живут вместе...

Бортпроводница, проходя по длинному салону, говорит механическим голосом, словно бы и не обращаясь к пассажирам:

- Не принимают нас, погода плохая, пристегнитесь к креслам.

Один из сидящих, молодой, тихонько толкает под руку соседа:

- Слышали, Борис Александрович? Опоздаем на поэтический семинар.

- Да ну, в самом деле? - отзывается тот из полусна и поворачивается к бортпроводнице, которая как раз проходит мимо них. - Что там такое?

- Эмтэгей задул, - разъясняет она. - Тут, на Дальнем Востоке, бывает, может, слышали?

Проходит, довольная своими познаниями. А пассажир задумчиво глядит перед собой. Это человек лет пятидесяти, с болезненно-одутловатым лицом, но с глазами - голубыми, светлыми, задиристыми. Такие же глаза, как у того молодого, тридцатилетнего, каким он часто вспоминает и видит себя теперь в этом полёте над тайгой.

Сейчас весна 1965 года...

- Что за дальневосточный сюрприз? - бесцеремонно тормошит его сосед. Борис Александрович не отвечает.

Самолёт снижается. Теперь он и тайга видят друг друга. Она закрыла голубой свет в иллюминаторе, а в память Борису Александровичу пришли давным-давно сочинённые им стихи:

Ой, стоят леса сыр-дремучие,

Выше лёту стоят вороньего,

Ниже лёту стоят орлиного...

И другое сразу вспоминается. Повальный огонь, дым на десятки километров вокруг по этой самой тайге... Молодой парень в ватнике, среди таких же, как он, окружённых огнём, что-то крича, лопатой яростно бросает снег в пламя. Выхода нет: водоворот огненной бури вместе с тайгой затянул уже и людей. Парень остался жить. Память крутит колесо прошлого.

Огненный вихрь сменяется снежным бураном, ревущим в полной темноте. Только временами выглядывает луна... Среди стихии совсем маленькой и беззащитной выглядит избушка в снегу, больше похожая на землянку. Её не разглядишь, пока не окажешься рядом, потому что в окнах - ни огонька.

Память заводит внутрь этого человеческого жилья, и видно, что оно не такое уж маленькое, а обставлено даже с претензией на роскошь, довольно своеобразную. Мягкие ковры из специально подобранных - с "выдержанной" расцветкой - шкур зверей. Ни стульев, ни лавок, а несколько изящных маленьких кресел, очевидно, самодельных. Словом, чувствуется, что живущие здесь люди ценят уют и умеют его для себя создать даже среди дремучей тайги.

Молоденькая женщина в вязаном халате при неровном свете жирового светильника с беспокойством глядит в оконце, приподняв глухую синюю штору, которая совсем не вяжется с остальной обстановкой.

Тяжело вваливается в избушку человек, одетый по-охотничьи. На спине у него другой, тот в ватной фуфайке, таких же брюках, больших ботинках с обмотками и завязанной ушанке "свинячьего меха". А первый - бородат, выглядит давнишним коренным обитателем тайги...

Сейчас Борис Александрович вдруг вспомнил, что так и не узнал имя этого спасшего его человека, называл его Стариком, и тому нравилось.

...Женщина бросается навстречу:

- Боже ж мой, ещё немножко, я бы с ума сошла. Понять ты не можешь, как я ж совсем одна, ежели что.

Зажигает светильник, останавливается перед человеком, которого Старик опустил на шкуры.

- Я, наверное, все-таки с ума сойду. Что это?

- Не видишь, гость к нам. Отогреть его надо, заколел.

- Ты что... - в голосе женщины дрожь.

- Отогреть, говорю, надоть, не зря ж я его... Чтобы отошёл да не на тот свет. А мне хвоянки налей, - Старик грузно вдвинулся в кресло. - Ну, задуло, опять сугробы, и он в сугробе. А казалось, вот она, весна. Май ведь, чать. С гор потянуло. Эмтэгей, значит, пробуждается. Дух такой горный, Эмтэгей, я тебе сказывал. В горах спит, однажды за десять лет, аккурат в весну, пробуждается. Ну, ты тоже застыла, стоишь? От людей вовсе поотвыкла? Хвоянки, прошу, налей. Говорят, Эмтэгей пробуждается - к перемене жизни.

Женщина смотрит на него в упор, говорит срывающимся голосом:

- Ты жизнь решил переменить?

- С кой поры я тебе отчёт даю? - Старик сдвинул брови.

- Да на что он тебе? Что я с ним делать буду?

- Что хочешь. Хоть своим теплом отогревай, сама с ним в постель увались, только чтобы жил. А то и ты жить не будешь. Совесть не даст... Эх, курнуть бы! Дьявол, забыл, что бумаги нет. Поищи, может, у него где, я уже раз попользовался.

Она подошла к "гостю", тот, застонав, приподнялся. Жалость к попавшему в беду человеку взяла верх над тревожным недоумением.

- Кто ты? - спросила она, видя, что "гость" открыл глаза.

- Борис, - шевелит губами. - А тебя как?

- Алёна я.

- Алёнушка... Ой, стоят леса, сыр-дремучие...

- Что ты говоришь?

- Как медведь пойдёт - ёлка сломится... А пойдёт лиса-землянишница...

- Чего он там зашептался? - Старик встал, подошёл. - Жив, стало быть, парень? Чего глядишь, удивляешься, куда попал? Здесь ещё не рай. А немного - и проснулся бы в раю. Да, видать, снегом тебя засыпало-укрыло, и не замёрз. Я сам так однажды... Не ждал, небось, Эмтэгея, когда в тайгу дёру давал? А откуда бежал? Здесь и лагерей близко нет и не было. Не то с Малой Чухли? Встать можешь?

Старик, не дожидаясь ответа, разминает плечи, неторопливо снимает верхнюю одежду. Борис - ему лет под тридцать, худой, заросший - с трудом встаёт, но тут же сваливается. Старик успевает поддержать его, вталкивает в кресло, поворачивается к Алёне:

- Нет, он не заколел, от голода, значит, силы потерял. Неси хлеба с салом, заварки горячей. Да повертывайся, ну!

Алёна, резко мотнув головой, вышла. Старик расстегнул у Бориса ватник, тот очнулся:

- Слушай, Старик... Где я?

- Ох-хо-хо, - отвечает Старик, - сразу и "где". А куда собирался?

- На... станцию.

- Ловок. Думал к поезду прицепиться и укатить? Ну, здесь проводники народ дошлый. В грудки толк - и под колеса, чего с вашим братом церемониться? Однако ж ты громадный круг дал. До станции отсюда знаешь, сколь добираться? С Малой Чухли?

- Какая Чухля? С Полюса я.

- Это ты другому трепись, не мне.

- С Полюса я, - повторяет Борис. - Посёлок так называется. Я там в больнице фельдшером.

- Ты это голодный от своего Полюса пятьдесят верст протопал?

- Кило хлеба на дорогу собрали... - он теперь сам начинает возиться руками в своей фуфайке.

- Ты хлеб, что ли, ищешь? Никакого хлеба у тебя не было. Потерпи, Алёна сейчас принесёт.

- Не... Бумажка тут была, командировочная.

- Какая?

- Командировочная... На станцию.

- Лежало в пришитом кармане что-то, я цигарку скрутил.

- Как же... - оторопело озирается Борис.

- А чего, на станции без твоей командировочной билет в Москву не продадут? Ну, всё равно, теперь когда ещё на станции будешь. А пока давай ту бумагу, что осталась, я слыхал, шуршало у тебя. Давай, давай, я больше месяца не закуривал, все бумаги нет.

- То нельзя, - Борис непослушными пальцами застегивает телогрейку.

- Чего? Нельзя? А обратно в сугроб на всю жизнь можно?

- Нельзя, это последнее письмо, - говорит Борис. - Я его в подкладку зашил.

- Ну, распорем, пороть - не шить. Мигом.

- Это последнее письмо, - повторяет Борис. - От Совгавани на Колыму плыли. Махорка была, бумаги ни у кого не было, только письма у меня старые. Мы их на раскрутку, докурились вот до этого... Последнего. Я его не дал.

- И тебя не придушили по-тёмному? Слободное дело. Когда нас везли... От кого хоть письмо? От девки, бабы? Давно прислала?

- Семь лет назад.

- Давно же ты здесь...

- С тридцать седьмого. На руднике работал, на лесоповале, пожар был, горел. В больнице отлежался. Теперь сюда, на Полюс перевели фельдшером.

- Да знаю я Полюс, там бывшие зэки живут в ссылке. А на станцию чего тебя понесло? Коли сбежал, там делать не хрена, аккурат сцапают. Или треплешься про станцию? Мне - только правду баять.

- Старик, а ты, может быть... - Борис внимательно в него всматривается. - Может быть, слышал: верно, что война кончилась?

- Какая ещё война?

- С немцами, с Гитлером.

- Хрен её знает. А на что тебе война?

- Слух у нас был, война кончилась, Гитлера убили, победу праздновали. А у нас на Полюсе ни радио, ни газет. Ближе всего радио - на станции. Вот, послали меня.

- За пятьдесят верст, пёхом?

- Так победа же...

- Тебе-то она здесь на кой, та победа?..

Останавливается, видя, что Борис, полулёжа в удобном кресле, снова впал в забытье.

Продолжение следует

 

 
По теме
Жуткое происшествие с трагическими последствиями. В Магнитогорске легковая машина влетела под припаркованный грузовик.
В Челябинске экс-сотрудника Ростехнадзора отправили в колонию по делу о взятке Рустам ЯХИН Разбирательства были связаны с реконструкцией участка федеральной трассы Фото:
Ветреная погода приведет к более интенсивному таянию снежного покрова. Третья весенняя неделя с 18 по 24 марта может подарить Сосновскому району необычайную стабильность, какой в прогнозах погоды почти не бывает.
Судебная практика рассмотрения уголовных дел о незаконном обороте наркотиков - Газета Знамя Октября Особого внимания заслуживают виды наказаний, назначаемые осужденным за сбыт наркотических средств   Уголовно-судебным управлением проведено обобщение результатов поддержания государственного обвинения в судах области по
Газета Знамя Октября
В Еманжелинском районе распоряжением правительства области от 14 марта объявлен карантин по бешенству - Новая жизнь Баннер "НЖ" Все носители смертельного вируса – собаки. 14 марта на проезжей части улицы 8 Марта в городе, в районе домов № 69-71, был обнаружен труп собаки с признаками бешенства, рассказала «НЖ» Светлана Высочина ,
Новая жизнь
Жизнь, как по нотам - Газета Регион    Троичанка Альфия Хамидовна Хайруллина недавно отметила свой юбилей!
Газета Регион